За окном настоящий март: мрачно, мокрый снег, сильный сырой ветер. Конечно, бывает в марте и по-другому, но сейчас – вот так.
Сегодня пятница. Но какая же это пятница, если завтра на работу…
Работы много, но сегодня выздоровела моя сотрудница, и я кое-что на неё свалил, а сам листаю библиотеку. Вычитал в "Мумёдзоси" – японском трактате 12 века по литературоведению (возможно, в первом в истории подобном трактате) следующую фразу:
"Люди слагают песни, сочиняют стихи и подписывают имена. Проходит сто, тысяча лет, другие люди читают записанное, и у них возникает чувство, будто они беседуют с самим сочинителем, - право, в этом есть что-то необыкновенно трогательное".
Не всегда художник подписывается. Мне кажется, настоящий художник хочет, чтобы в веках осталось его произведение, а не его имя. Первые художники, оставившие рисунки бизонов на стенах пещер, не подписывались. Интересно то, что автор "Мумёдзоси", выделивший момент подписывания произведения автором – сам не подписал свой трактат!
А что касается любви к своему имени… Известный буржуй Карнеги, которого так усиленно изучали в СССР в 70-е, рекомендациям которого слепо следовали многие совсем не глупые люди – утверждал, что для человека самый приятный звук – его имя. Как это по-американски, и как это примитивно…
.
Ещё, листая Мурасаки Сикибу, вычитал удивительно ёмкую фразу:
Благосклонность императора к этой даме была такова, что слухи о ней, несомненно, дойдут до будущих поколений.
Учитесь, прозаики. Как аккуратно сказано и в то же время как сильно.
