Это не исследование, это маленький рассказ о маленьком эпизоде того времени. Почему я вообще считаю нужным писать про Сталина и его время? Во-первых, Сталин мой земляк. Я знаком был с людьми, которые помнили и его, и его родителей, по крайней мере, говорили, что помнят. Но это, конечно, не причина, это просто даёт возможность рассказать о нём кое-что ещё не рассказанное. А во-вторых и в-главных, это то, что Сталин представляет собой кусок истории и кусок советской культуры, который никак не обойти историкам. Эту часть истории и культуры надо знать. Это понимают многие. Но как много там наврано, причём в обе стороны! И ещё есть один мой личный интерес. Хотя Сталин – вовсе не мой кумир, но мне обидно, что большинство людей не понимает, что Ленин создан Сталиным, что это и есть его главный труд в области идеологии, может быть более значительный, чем работа по индустриализации и коллективизации. Реальный человек Ульянов весьма отдалённо напоминает тот образ, который огромным коллективом деятелей всех видов искусства, публицистов, политиков и добровольцев был под руководством Сталина вылеплен, описан, воспет, нарисован, внедрён во все виды общественной деятельности. Культ Ленина был создан под руководством Сталина, создан сознательно и целеустремлённо.
Но про Ульянова – потом, на день рождения Ульянова, а сейчас – день рождения Джугашвили. Кое-что о нём, некоторые эпизоды, - я писал тут http://murryc.livejournal.com/99990.html и тут http://murryc.livejournal.com/193592.html. Сегодня напишу не о нём, а о его времени, о том, как оно тогда было. Только один небольшой эпизод.
Когда в 1929 году раскулачивали моего деда, отец учился в техникуме в другой области. Дед дал взятку ГБ-шникам, чтобы они забыли про его сына и не сообщали в техникум. Деда с семьёй сослали в Коми, а отец закончил техникум и поехал работать в Сибирь. Специальность у него была «механик дизельных установок», но выдвинулся он как монтажник стальных конструкций, стал бригадиром, мастером, начальником участка; работал в Иркутске, Нижнем Тагиле, монтировал рубиновые звёзды на башнях Кремля. Но всегда помнил, что в любой момент могут докопаться, что он – сын кулака.
В 1940 году он работал на строительстве завода в Коломне. В середине дня вызвали к начальнику, а там ждали двое мрачных в полувоенном, как тогда многие ходили. Начальник сказал: «Это – за вами» и больше ничего сказано не было. Никакого предписания, никаких документов не показывали: документы показывали начальнику, а не тому, кого приказано доставить. Машина подошла к подъезду, как только они вышли. Поехали. Машина выехала из города и поехала на Москву. Тогда отец успокоился: беглый кулак – не такая величина, чтобы за ним гонять машину с тремя ГВ-шниками из Москвы в Коломну. Но не исключено ещё было, что он проходит свидетелем по какому-либо громкому делу. Отец знал, что спрашивать о чём-либо сопровождающих – бесполезно: они сами вряд ли что знают, а если и знают – не скажут.
Дороги и автомобили в 1940 году были таковы, что в Москву приехали уже в темноте. Поэтому отец не понял, куда его привезли, хотя Москву знал. Это была не тюрьма, а какое-то учреждение. Сами сопровождающие дальше вахтёра не пошли. Это обрадовало. Вызванный новый сопровождающий тоже ничего не сказал, кроме «Идёмте». Отец и его ни о чём не спрашивал.
Сопровождающий подвёл к кабинету. «Зайдите, вас ждут». Кабинет был большой, в нём – один человек. Потом отец узнал, что это был нарком, по-нашему – министр. Он не представился и не поздоровался, но встал навстречу и показал на стул. Начал сразу в лоб.
- В Минске сложилась тревожная ситуация со строительством аэродрома. Земляные работы задержались, и к монтажу конструкций ещё не приступали. Вам надлежит («надлежит»!, а отец ведь не был ни военным, ни партийным) на месте разобраться и составить план монтажа такой, чтобы уложиться к середине августа следующего года. Но смонтировать конструкции надо раньше: 15 августа аэродром уже должен работать. Когда можете выехать? (не «можете ли», не «согласны ли»).
- Когда будет надо (по-другому отвечать было не положено).
- Сейчас вас отвезут в гостиницу. Выезд завтра, за вами заедут. В Минске составите доклад о плане работ и доложите на заседании их Верховного Совета (нарком ошибся или просто оговорился, доклад был на заседании Совета Министров). Присматривайтесь к условиям и к людям, потому что если ваш доклад утвердят, то вам и будут поручены работы по его выполнению (подразумевалось, что если план будет плохой – найдут другого специалиста).
И всё. Нарком встал. Но отец не уходил.
- Какие-нибудь вопросы?
- Мы не закончили монтаж цеха в Коломне…
- Без вас это могут сделать?
- Да, но я хотел бы поехать со своей бригадой.
- У вас там будет втрое больше людей.
- Хотелось бы с теми, кого я знаю.
- Хорошо, вы выезжаете завтра. Когда они закончат, то, если захотят, смогут переехать к вам (у рабочих-некоммунистов обычно спрашивали согласия). Что-нибудь ещё?
- У меня семья…
- Я распоряжусь.
Вот так в 1940 году обеспечивалось выполнение государственных планов, даже если эти планы казались нереальными. Наверняка так было не во всех отраслях. Но на важных стройках и на важных предприятиях было так. Специалисты даже уровня бригадира были как на военном положении, а важными стройками занимались министры лично и лично потом отвечали за это Сталину.
В разговоре с наркомом не сказано было ни о должности, ни об окладе. «Вам надлежит» - и всё. Назавтра отец выехал в Минск. Ни в Коломну, ни в Москву ему возвращаться не пришлось. После доклада на Совете Министров отцу выделили квартиру в центре Минска, а маме с тремя детьми помогли собраться и посадили на поезд. Здесь тоже есть один характерный для того времени момент. Брак моих родителей не был зарегистрирован. До войны это было не обязательно. Но он сказал - и никто не усомнился.
Старую бригаду отца действительно прислали потом в Минск. Закончить строительство аэродрома не удалось, война началась раньше.
Ещё важно отметить, что моему отцу было тогда всего 28 лет, наркому – 40.
А где здесь легенда? Где Сталин? - Сейчас будет.
Когда отец мне рассказал этот случай, я спросил, почему же всё-таки посылали из Москвы в Коломну автомобиль с тремя людьми? Разве нельзя было вызвать по телефону, послать телеграмму? На это отец ответил:
- А если бы не приехал в срок? Понимаешь, нарком сказал своим подчинённым, что хочет видеть такого-то человека тогда-то. Это - приказ. Как же можно приказ не выполнить? Те люди, что за мной приехали, не знали, зачем я нужен. Скорее всего, не знали даже, кому я нужен. Есть приказ доставить - и всё.
И отец рассказал легенду про Сталина времён начала войны. Действительно ли такое было, отец не знал, но уверял, что тогда в это все верили, потому что такое могло быть. Итак:
В декабре 1941 готовился контрудар под Москвой. Сталин лично участвовал в разработке плана и хотел лично отдать приказ о начале контрнаступления. Но за сутки до намеченного срока немец пошёл в атаку как раз на том участке, где накапливались советские войска. Наступление пришлось начать досрочно. Наутро Сталин встал как обычно поздно и спрашивает Поскрёбышева (или кого ещё):
- Ну что, сегодня начнём наступление?
- Уже начали, товарищ Сталин. Продвинулись на 10 километров, захватили 5 тысяч пленных.
- Как так? Кто приказал?
- Сейчас выясним, товарищ Сталин.
Через два часа докладывает:
- Немец пошёл в атаку, нам пришлось начать контрнаступление досрочно.
- Но кто распорядился? Кто дал приказ? Жуков? Шапошников?
- Нет, товарищ Сталин. Полковник Такой-то.
- Полковник? Полковник? И где он сейчас?
- Доставили сюда, товарищ Сталин.
- Ну, раз привезли, пусть войдёт.
Вводят полковника. Сталин бросается к нему с трубкой наперевес:
- Это ви прыказал наступат?
Полковник задрожал, вытянулся.
- Я, товарищ Сталин.
- Правильно сделали. Балшой спасиба.
А полковник-то поседел.
Ещё раз хочу подчеркнуть, что это - легенда. Но её рассказывали и в неё верили, потому что такое могло быть. Время было такое.