Совсем близко от нас, на самом краю пущи живёт пара воронов. Вижу я их часто. Сейчас у них наступил какой-то особый период. В прошлый четверг слышу – перекликаются. Один гулко говорит:
- Кон! Кон!
Другой отвечает:
- Кра! Кра!
Через секунд 30 опять:
- Кон! Кон!
- Кра! Кра!
И опять:
- Кон! Кон!
- Кра! Кра!
И долго так. Помолчат полчаса, и опять то же самое. Кто из них что говорит – я не знаю, они совершенно одинаковые, самку от самца не отличить.
Назавтра они стали летать вместе. И говорить стали наоборот: Один говорит:
- Кра! Кра!
Второй отвечает:
- Кон! Кон!
И опять:
- Кра! Кра!
- Кон! Кон!
Долго летали.
А в субботу летал один ворон. Полетает-полетает, скажет:
- Кра!
Потом ещё полетает и опять:
- Кра!
А второго ворона не слышно. В воскресенье уже не летали совсем.
Чужая жизнь, непонятная. Как ни противен мне Немцов, как ни противен Качиньский, но что они каркают – я понимаю. Это - чуждая мне это жизнь, чуждая форма движения материи (и Коломойский, и Тачи, и Обама и многие другие), чуждая, но понятная.
А что надо воронам, что они говорили – непонятно. Не чуждая это жизнь, а очень даже своя, но для меня чужая и непонятная. А хотелось бы понять: мы с воронами уживёмся. И с другими пичужками тоже. С бандерой не уживёмся, с пиндосами не уживёмся, а с воронами – запросто.
Силуэты внизу – это та группа деревьев, где живёт пара воронов.
