Не только цветущие деревья и стада тюльпанов на газонах достойны внимания, на всё можно посмотреть, обо всём можно подумать, обо всём написать. Опять утром в автобусе вижу тех же людей, только по-летнему одетых, вижу те же дома, те же улицы. Зацвели рябины (мелковаты что-то у них соцветия в эту весну), подросли некоторые дома (всё равно квартиры в них купят те, у кого уже по две-три есть), сады в городе сейчас в полном цвету, начали отцветать, зато зацвела сирень, цветут конские каштаны.
Смотрю, отмечаю. А о чём думаю? О селёдке. Бывает же…
Вчера вечером спохватился, что кис кормить нечем, выскочил в магазин. И никакой кошатины (ливерки там какой или кровянки). Я – в рыбный. Купил кисам мороженой кильки и долго выбирал себе селёдку.
Селёдку я люблю. Потому, что это дичь. "Самой дикой была дикая скумбрия: она дико плавала в диком море дико помахивая диким хвостом". Селёдка - тоже дикая, её в прудах не разводят и глютаматом не подкармливают. И главное - её не варят и не пекут, она хоть и солёная, но - сырая.
В детстве это была у нас самая обыкновенная пища. Когда я, будучи пионером, ходил в магазин, она там была самая разная и по самой разной цене. Я обычно брал ту, что по 1 руб 30 коп килограмм, а была и по 85 коп и даже всего по 30. Была и по 2 руб 15 коп - копчёная.
Относился я к селёдке нормально, без особой приязни. Вспомнилась ещё пьеса Бертольда Брехта "Господин Пундила и его слуга Матти". Играл её какой-то приезжий прибалтийский театр на русском языке. Там дочка хозяина предлагает батраку на ней жениться. Он говорит:
- Но у нас селёдку едят три раза в неделю!
- Матти, ради тебя я готова есть селёдку каждый день!
- Ты не поняла. У нас три раза в неделю едят только селёдку, а в остальные дни и селёдки нет...
А потом, к концу 60-х, селёдка в Минске исчезла начисто. Нет - и всё тут. Потом стали появляться иваси и солёная сардинелла. Иваси были очень дорогие: по 2.50 и 3.50 кг, а сардинелла - так просто невкусная.
В начале 70-х я часто ездил на отладку программ в Москву. Со мной в бригаде обычно ездил сотрудник по прозвищу Отец Владимир. Прозвище это он получил интересно. Другой наш сотрудник носил очень длинные волосы, и Владимир его стал называть "Отец Василий", хотя звали того не Василий. В результате к «Василию» кличка не приклеилась, а Владимира много лет потом звали Отец Владимир, пока он не уволился.
Так вот Отец Владимир был страстным любителем селёдки. В Минске её, напоминаю, в продаже не было, а в Москве тогда был коммунизм в отдельно взятом городе: всё было, но всё с очередями. Мы с Отцом Владимиром почти всегда жили в одном номере гостиницы. Каждый вечер он тащил в номер селёдку и пожирал её с чаем. Что было делать мне? Не обижать же человека. Я тоже ел с ним селёдку, только запивал её грейпфрутовым соком. Чай я очень люблю, но в Москве в номере гостиницы не удавалось заварить хороший чай: вода в Москве была сильно хлорированная и невкусная. А грепфрутовый сок под селёдку мне очень понравился, в Минске его тогда в продаже не бывало, а в Москве - свободно, жестяная пол-литровая банка - 1 застойный рупь.
Вот я и привык. Давно было, а до сих пор люблю съесть селёдку с грейпфрутовым соком. Наверное потому, что время было славное: то самое время, которое сейчас проходит под кличкой «застойное», когда шло буйное развитие вычислительной техники (нефтегазовой промышленности – тоже, но с ней я не был связан). Мы разрабатывали полезные и новые вещи, работать было интересно и впереди от жизни мы ждали только хорошего...
