Еду на работу мимо старого частного сектора. В каждом дворе вдоль забора торчат мрачные, опутанные завядшими почерневшими листьями стволы топинамбура. Ноябрь. Не так давно листья на топинамбуре были зелёные, а цветы – ярко-жёлтые. В этом году цветов топинамбура было особенно много.
Четыре года назад мы жили в таком же доме, и у меня вдоль забора, выходившего на пустырь, тоже был высажен в два ряда топинамбур – прекрасная защита от пыли и от излишнего любопытства. Но осенью, когда листья жухли и темнели, я срезал топинамбур под корень и отправлял его в компостную яму: очень уж неприглядный вид являли собой торчащие палки с пожухлыми листьями.
Давно, совсем-совсем при социализме, я ехал осенью в командировку в Болгарию поездом через Румынию. Мрачно, дождь, поля, поля, поля… Большей частью – подсолнечник. Головки подсолнухов уже были срезаны, а палки остались торчать в поле. Листья увяли, и я очень долго не мог понять, что это за виселицы, которыми истыканы мрачные поля. Румыния тогда произвела на меня просто ужасающее впечатление. Потом я видел и другую Румынию, но первое впечатление осталось. Торчащие палки топинамбура напоминают мне его.
Если уж вспоминать наш старый дом, то хочу дополнить, что со стороны соседей у меня забор был увит цветной фасолью и виноградом, а со стороны улицы – закрыт сплошной стеной белой парковой розы, страшно колючей.
А если вспоминать топинамбур, то я его сейчас совсем не ем. Психоаллергия. В 1992 – 1994 годы денег на фрукты и овощи не было, овощи и яблоки со своего участка кончались быстро, в достатке был только топинамбур. Я его тогда наелся на всю оставшуюся жизнь. Сейчас видеть не могу.
