Пятница кончается.
За окном настоящий ноябрь, каким ему положено быть: утром висела в воздухе вода, сейчас идёт дождь. На работе холодно, 14 градусов. Это наши коммунальные службы, обрадованные тёплой погодой, отключили ещё в понедельник отопление. Руки мёрзнут, и почему-то нос, хотя он у меня совсем не длинный.
А пятница между тем кончается. На этой неделе я ничего толкового в журнал не поместил. Неудобно перед френдами. Раз прифрендились – значит чего-то от меня ждут. А я всю неделю был занят. И на следующей неделе вряд ли буду свободен, но не по работе. Предстоит таскаться по больницам и не по своим при этом делам. Это, пожалуй, ещё хуже, чем кого-то о чём-то просить. Самое неприятное место – больница. Впрочем, я не везде был. В тюрьме, например, не был, ни с одной стороны решётки, ни с другой. Мой дядя (он намного меня старше) был. Хвастался тем, что постоянно изводил надзирателя, каждый день говорил ему: «Вот я через столько-то дней выйду, а ты здесь – останешься!» Может и не говорил, а только думал, а передо мной хвастался.
А пятница кончается всё больше. Вот сейчас опять материальчик прислали. Так, обычная ерунда. А утром пришлось поизощряться. Но обошлось: козлы сыты, кошки целы.
Пятница почти кончилась. Сижу, мёрзну. Всех своих сотрудниц отпустил ещё до обеда: нечего женщинам сидеть в таком холоде и цистит наживать. Сижу, греюсь от трёх компух сразу. Можно было бы двумя обойтись, но я уж и третью включил: пусть светит! Был у меня в детстве любимый рассказ Гайдара «Пусть светит».
